У женщин один принцип: любить нельзя использовать. А где ставить запятую — они сами решают (с)
В пасти Черного Крокодила
Бета: должность, как обычно, вакантна
Рейтинг: R, но местами будет подниматься до NC
Жанр: стимпанк/драма/романтика/юмор
Дисклеймер: наконец-то, всё мое, посему копировать только с разрешения
Персонажи: очень много разных
Предупреждение: задуманы эротические сцены, но как получится))) и потом, данный жанр весьма специфический, так что ... я предупредила
От автора: аффтар не умеет писать "боёвки" и эротику, посему нужно бояться))) и еще — пишу очень медленно, в идеале — уже пять лет, за это время произведение уже три раза сменило жанр, стиль и сюжет
гыСтатус: в процессе
Вариант получерновой так что замечания только приветствуются))) хотя за серьезные переделки возьмусь только когда допишу до конца
Часть 1. Часы Апокалипсиса
Пролог
Глава 1. Разбуди меня, солнце
Глава 1. Разбуди меня, солнце
Год 999 Первой эры
<…>
И начинается нежная, неспешная круговерть,
долгая, но неизбежная, как тепловая смерть,
время, когда сознание чинит карандаши,
огранка воспоминания, работа души.
Там крутятся механизмы, шарниры, винты,
и расцветают призмы, как полевые цветы.
Всё, что в памяти умещается, как город в окне,
проходит и очищается от того, что не нужно мне.
<…>
Сергей КАЗНОВ
«Огранка»
И начинается нежная, неспешная круговерть,
долгая, но неизбежная, как тепловая смерть,
время, когда сознание чинит карандаши,
огранка воспоминания, работа души.
Там крутятся механизмы, шарниры, винты,
и расцветают призмы, как полевые цветы.
Всё, что в памяти умещается, как город в окне,
проходит и очищается от того, что не нужно мне.
<…>
Сергей КАЗНОВ
«Огранка»
… Крыса схватила сухарь. Она схватила крысу…
Острые зубки впились в бок животного. С хрустом надорвалась шкура, зверёк истошно завопил и забился. Сухарь упал на землю. Она вгрызлась поглубже и, наконец, оторвала кусок мяса. Крыса трескуче заверещала, извернулась и вцепилась в палец обидчицы.
— Дрянь!
Угол стены оказался весьма кстати. Звук вышел хлюпающий. Поморщившись, она приложила крысу еще пару раз и отбросила обмякшую тушку: в пищу больше не годится.
Прокушенный палец заживал быстро, минута — и на бледной коже не осталось и следа. Теперь только кровь на лохмотьях и перепачканный рот напоминали о неудачном завтраке.
Искать другую крысу пока бесполезно. Эти умные животные, услышав вопли сородича, попрятались. Но она умела ждать. Да и крылья ее восстанавливались намного медленнее пальцев, так что деваться все равно некуда. К тому же стена, отделяющая помойку от окраин Эвила, — бесконечная…
Небо здесь всегда серое. Ни облаков, ни солнца. Наверное, и ее алые глаза тоже посерели. Волосы, прежде белые, — точно, да еще и пропахли гнилью.
Её дом — обломок толстой трубы у стены. Музыка — шепот и завывание ветра. Свалка — место охоты на крыс и ворон. И тех и других собирается особенно много, после отъезда мусорщика. Хотя поживиться в груде отходов почти нечем. Эвил, «город зла», вытягивает все силы из своих жителей. А они, голодные и изможденные, в свою очередь, вытягивают всё из продуктов: картофель едят с кожурой, а яйца — со скорлупками… Найти в этом мусоре сухарь — большая удача. Поэтому та крыса, которой доставалось такое лакомство, и теряла бдительность. Она хватала сухарь, но тут хватали её…
Дни здесь похожи, звуки — одинаковы. Хотя сюда и доносятся сотни голосов. У каждого предмета — свой. Вот сирена Чакенского судостроительного завода оповестила о новом трудовом дне. С грохотом пронесся поезд, увозя на смену рабочих. Пролязгал трактор мусорщика. Возмущенно каркнула разбуженная ворона, взлетая над горами отходов…
У этого мира унылая песнь. У нее есть другая. И прикрыв глаза, чтоб легче грезить, она запела…
***
— Белоснежка прям. Только бельчат у ног не хватает. Не находишь, Стив? — сплюнув, проговорил верзила.
— Ага, Хьюго, вкусненьких! Вот и приходится ей крыс жрать, — хихикнул коротышка.
Высунувшись из-за навала строительного мусора, они разглядывали певунью.
— Почти красотка. Я видел старинную картинку с этими созданиями — то еще зрелище. Это сейчас они почти люди, а раньше — брр, — Стив по-собачьи встряхнулся. — Ну что, ловим или песни слушаем? — он пихнул напарника в бок. Хьюго вздрогнул, будто выходя из транса, и потянул из-за плеча «нытика».
Оглядев снаряжение коллеги, Стив даже присвистнул:
— Колоссально!
Хьюго просиял и любовно огладил оружие:
— Новейшая разработка. Наш кладовщик аж восторгом захлебывался, когда рассказывал мне об этой штукенции. В основе — котел «Ярроу»2. А манометры! Ты только взгляни! Класс точности — нуль целых две десятых. Теперь пар у меня под контролем. Но одна беда — это игрушка ноет!
Хьюго вложил патрон-ловушку в барабан. Оружие всхлипнуло. Стив вздрогнул:
— Потише! Цыпочку не спугни!
— Не бойся, когда «помойщицы» поют — хоть из митральезы3 пали, — сказал Хьюго. Он несколько секунд рассматривал свою жертву через прицел. Редкий экземпляр! Испытатели за такую цацку глотку друг другу перегрызут! А он станет чуть ли ни героем. Ухмыльнувшись, Хьюго тщательно подкрутил рычаги на дуле «нытика», чтобы добиться максимально верного попадания, и взвел курок.
Хлопок. Вспорхнули и заграяли вороны. Тонкая сеть опутала хрупкое крылатое существо. Песнь оборвалась…
***
Она забилась в тенетах, зашипела и ощерилась, как загнанная в угол кошка. Выпустив когти, попыталась порвать ловушку, но лишь порезалась о тонкие мерцающие нити. Из-под сломанных когтей хлынула кровь. И хотя реальность для нее поплыла, как рисунок на песке у прибоя, она все же смогла разглядеть силуэты этих двоих. Верзила и коротышка тыкали в нее пальцами и гоготали.
Сфокусировавшись, она разобрала, что у первого на кармане куртки была эмблема — ведро и черпак. Второй щеголял клетчатой кепкой и мехоимплатом левой руки. Амуниция, форма, лейблы — все атрибуты ассенизаторов.
Грязные смертные ублюдки!
Она сделала несколько странных движений, будто царапала воздух, и зашептала — безумно, резко, свистяще:
— Взываю к тебе, повелительница Нибиру!4 Дай сил проклясть этих тварей, что пришли на твою землю!
Ее сизые волосы встали дыбом, глаза полыхнули огнем. Слова звенели сталью и шипели, как капли на раскаленной поверхности. Странные, непонятные, злые; поднимавшие в воздух и легкую ветошь и солидные обломки. Она метала слова, как ножи. Точно в обидчиков.
Верзила не успел увернуться, когда заклинание чиркнуло по рукаву его куртки, лишь схватился за порез и взвыл:
— Давай! Предельную дозу! Ловушка не держит!
Чертыхнувшись, коротышка трясущими руками вытащил из ящичка в имплате пистолет и пальнул.
***
… По бесстрастному небу пробежала зыбь. Слова-проклятья разлетелись, как вспугнутые птицы. Кружившие в воздухе предметы посыпались наземь. Движение замерло, и только ветер лениво гонял среди мусорных куч ошметки чьего-то прошлого.
Заклинательница медленно, будто сомневаясь, ощупала простреленный бок и запричитала нищенкой, у которой отобрали монетку.
— Подсекай! Ну же!
Стив засуетился. Блокиратор магии в его пистолете — опытный образец. Вдруг поведет.
Его напарник резко дернул направляющую ловчей сети. Путы прочно затянулись вокруг щиколоток жертвы, и она, коротко взвизгнув, грохнулась навзничь.
— Попалась, гадина! Будешь знать, как заклинаниями швыряться! — Ассенизатор торжествующе ухмыльнулся, его глаза азартно поблескивали. Прикусив язык от усердия, он крутанул лебедку. Веревка споро сматывалась. Тощее тело «помойщицы» запрыгало на выступах и ухабах. Она оглущающе вопила, упиралась, бороздила грунт обломками когтей. Хьюго ликовал.
Однако коротышка не разделял триумф напарника: так можно и товар испортить. Эх, Хьюго! Сила есть — ума не надо. Чтобы немного осадить коллегу, Стив хлопнул его по спине и воззвал к благоразумию:
— Эй, эй, дружище! Осторожнее! Крылышки пташке обломаешь.
— Ну и что? Вашлоут все равно их отрежет. Он же их как бабочек… — верзила, наконец-то, подтащил добычу. — Иди сюда, цыпочка. Сейчас мы тебя упакуем. Не рыпайся! — Он пытался сложить ее пополам, как тряпичную куклу. Но она с упрямством пружины возвращалась в исходное положение и начинала дергаться еще сильнее. — Эй, помоги её затолкать!
Пленница вилась змеёй. Даже вдвоем сладить с ней не получалось.
— Давай я засуну ей ноги в короб, — предложил Стив, утирая пот, — а ты за голову протолкни.
Хьюго кивнул и, как только ноги жертвы скрылись в полости короба, надавил ей на макушку. Но «помойщица» почти сразу взмыла вверх и ловко цапнула верзилу за палец. Ассенизатор дико завопил и отскочил сундука, тряся рукой:
— Эта сука меня укусила! Я ей зубы выбью!
Стив яростно замотал головой и запилил ребром ладони по горлу. А когда Хьюго проникся и перестал замахиваться, вынул из кошеля на поясе шприц с мутной бурой жидкостью и вонзил иглу в горло «помойщицы». Та захрипела, забилась, но скоро сникла, и он беспрепятственно запихнул ее в короб. Однако лишь захлопнув крышку и закрепив кожаные застежки, Стив позволил себе облегченно вздохнуть, протерев лицо клетчатой кепкой:
— Надо же сколько прыти! Навозятся с ней в лаборатории.
— Ой ли?! Там и не таких окорачивали. — Хьюго уже успел замотать прокушенный палец какой-то тряпицей и сейчас выглядел вполне довольным жизнью. Водрузив на плечи футляр с добычей и подхватив «нытика», он кивнул коллеге: — Пошли, что ли, а то Крот нас заждался.
— Точно, небось уже приплясывает возле своего червячка! — гыгыкнул Стив и, пофыркивая, засеменил следом за длинноногим напарником.
***
Когда возле «Магазина древностей» остановился роскошный экипаж, Оргюс Данвер, хозяин заведения, довольно усмехнулся. Он поспешил закрыть музыкальную шкатулку, которую на днях доставили ему из Крепта — этот товар не продаётся. Спрятав вещицу под прилавок, он бегло осмотрел лавку: достойно ли его заведение принимать такую именитую гостью, как та, чей изящный силуэт сейчас промелькнул за окнами? Данвер знал — эта женщина обязательно вернется. Он видел, как блестели ее глаза, когда она рассматривала тот странный предмет, напоминавший хронометр. Вот зазвонил дверной колокольчик, и старик засеменил к двери: графинь нельзя заставлять ждать — они могут обидеться и уехать.
Посетительница немного замешкалась, словно передумала входить. Но Данвер поторопился развеять ее сомнения.
— О, миледи, никогда больше не стойте в дверях, — низко поклонившись, елейным голоском произнес он, — вам здесь всегда рады…
Гостья улыбнулась.
— Вы совершенно напрасно так переживаете, — мягко сказала она после приветствия. И мистер Данвер даже прикрыл глаза, чтобы ничто не мешало вслушиваться в дивные нотки ее нежного певучего голоса.
— Нет-нет, позвольте мне суетиться и впредь. Нечасто ко мне заглядывают такие редкостные красавицы, как вы, Аннабель.
Молодая женщина покраснела до корней волос и потупилась.
— Вы мне льстите, — проговорила она, комкая в руках темно-синий атласный ридикюль.
— Помилуйте, сударыня! Если я льщу, то чем же тогда занимается газета «Свет в свете», что намедни назвала вас самой красивой женщиной всей Асгонской империи!
— Ох уж эти журналисты! — покачала головой Аннабель, и перья на ее кокетливой шляпке качнулись, будто поддакнув.
Данвер провел посетительницу в торговый зал и с умилением, но не без гордости, отметил, каким детским восторгом загорелись глаза юной графини, когда она вновь увидела все те редкости и диковинки, которые наполняли его лавку. Впрочем, такое восхищение со стороны титулованной клиентки нисколечко не удивило его: насколько он знал, ей было всего восемнадцать лет. Оргюс обожал наблюдать за замужними женщинами такого возраста. Они напоминали ему свежие цветы в саду: едва распустившиеся, но уже познавшие ласку солнца.
Пока Аннабель разглядывала его чудесные товары, Данвер успел заварить чай в самогреющемся чайнике, разлить его по чашкам и достать из сохранятельного шкафчика свои любимые кремовые рулеты.
— О, миледи, я почту за честь, если вы составите мне компанию, — пропел он, приобнимая графиню за талию и увлекая к столу. Аннабель была очень миниатюрна, поэтому рядом с ней низенький Оргюс не чувствовал себя ущемленным.
— Кремовые рулеты! — обрадовалась его гостья. — Что же вы сразу не сказали! Я бы еще раньше заехала к вам!
Она стащила тугие бледно-голубые перчатки, плотно облегавшие маленькую ладошку, сняла шляпку и удобнее устроилась на мягком стуле с гнутыми ножками. Данвер слегка наклонил голову, любуясь своей гостьей: золотистые волосы, фарфоровая кожа, ярко-синие глаза, изящный носик, алые губки. Если добавить к этому еще точеную фигурку, то было понятно, отчего потерял голову такой серьезный и респектабельный человек, как граф Крэссли. Она выглядела воздушной в своем скромном платье небесно-голубого шелка, пошитом по последней моде, когда юбка впереди остается гладкой, а сзади — взбивается кокон из ткани.
Графиня с аппетитом ела предложенные сладости, по-детски пачкаясь кремом…
— Как поживает милорд? — спросил Данвер, отхлёбывая чай из пузатой позолоченной чашечки.
— О, спасибо, Герберт вполне здоров и шлет вам свои приветы, — охотно отозвалась молодая графиня. Оргюсу нравилось то, с каким энтузиазмом она говорит о муже, как теплеет ее голос, как сияют глаза. В высшем свете считалось почти вульгарным испытывать чувства к своим супругам. Многие женились и выходили замуж либо по расчету, либо, что почти то же самое, по воле родителей. Но семья Крэссли была здесь приятным исключением.
Оставшись довольным официальной частью, Данвер поспешил перейти к деловой. Он, как всегда в таких случаях, сложил свои короткие руки на круглом, как мяч, животе, затянутом сейчас в полосатый жилет, и, покрутив немного большими пальцами рук, начал:
— Я полагаю, вы приехали за тем хронометром…
Аннабель напряглась. Она оставила пирожное, скомкала салфетку и, секунду поколебавшись, сказала:
— Ах, простите меня великодушно, что я дала вам повод думать, будто хочу купить ту вещицу. Это совсем не так. Я здесь совсем по другому вопросу.
— Интересненько! — густая, белая от седины, бровь мистера Данвера поползла вверх, показывая всю степень его любопытства.
Его гостья продолжила:
— Я занимаюсь живописью. Профессионально. Хочу даже выставляться… Так вот… Я … у меня никак не получается нарисовать глаза Герберта. Цвет его глаз. Такой необыкновенный. И вот недавно я прочла, что если в краску добавить порошок лиарского «янтаря», то получиться как раз нужный мне оттенок.
— Лиарский «янтарь»! — возмутился Оргюс. — Да вы знаете, что это за штука?! Полстолицы может взлететь на воздух, если вы неверно его смешаете!
— И, тем не менее, я читала, что в древности этот компонент активно использовался художниками.
— Вы читали книги о лиарском «янтаре»?
— Да. А что вас так удивляет? Мой отец был палеонтологом. У нас дома — множество древних книг. И кое-какие из них я читала…
— Невероятно! — Данвер даже приложил ладонь ко рту и округлил глаза. — Я был уверен, что дамы вашего возраста и положения не интересуются ничем серьёзнее любовных романов. А вы, Аннабель, не перестаете меня удивлять…
— Спасибо, — скромно сказала она и добавила уже настойчивее: — Но всё-таки, что там насчет «янтаря»? — ослепительно улыбнулась и невинно похлопала длиннющими ресницами.
— Вы рискуете, вы очень рискуете, моя дорогая!
В их беседу бесцеремонно вклинилась трель переговорного аппарата.
— Я должен ответь, — Оргюс поменялся в лице. — А вы посидите и подумайте. Хорошенько подумайте! — он погрозил графине пальцем и засеменил в кладовку, где настойчиво тарахтел «переговорник» …
***
Аннабель застыла. Эта комната, полная редких и диковинных вещей, заставляла ее сердце учащенно биться. Сколько историй — необыкновенных и волнующих — хранит каждый выставленный здесь предмет. Такое же чувство испытывала она, когда отец возвращался из экспедиций и разрешал ей порыться в своем саквояже. Она выспрашивала про каждую вещь. И Артур Пэвенс, как любой бывалый путешественник, ловко плел небылицы…
***
Вернулся Оргюс. Улыбнулся и поставил на стол небольшую коробочку.
— Вот. Лиарский «янтарь». Пять униций. Вам должно хватить.
Он говорил так, словно торопился от нее избавиться. Во всех его движениях появилась странная суетливость. И даже полоски на его жилете, казалось, сдвинулись на йоту.
— И вы больше не станете меня отговаривать? — Аннабель даже испугало то, как резко изменилось настроение торговца.
Он только поклонился в ответ.
Она пожала плечами, отсчитала деньги, спрятала «янтарь» и ушла.
А через десять минут Оргюс взорвался с громким хлопком. Голова отлетела в сторону, сбив с полки тот самый хронометр. А вывалившиеся из шеи проводки заискрились. В лавке, где было полно старой бумаги и дерева, начался пожар.
***
Оказавшись на улице, Аннабель некоторое время привыкала к шуму большого города, особенно оглушительному после пыльной тишины данверовской лавки. Мимо проносились паробусы, сновали туда-сюда конные экипажи, кричали коммивояжеры, промелькивали мальчишки-посыльные на паросамокатах. Стучала, гремела, клацала обычная жизнь Фи-сити — самого большого торгового района Лонклэнда, столицы Асгонской империи.
Аннабель уж почти подошла к своему экипажу, как прямо перед ней возник юный разносчик газет.
— Сенсация! Сенсация! Миледи: сенсация! Покупайте скорей! Осталось все пять экземпляров! — Мальчишка активно тряс пачкой газет прямо у нее перед носом. И Аннабель впервые пожалела, что небо обделило ее ростом.
— Правда, сенсация? — она всё-таки нашла в себе силы улыбнуться.
— Вы не пожалеете миледи: шаманы народа Мбонгот, — мальчишка с трудом выговорил это слово, — предсказали, что в следующем году нас всех сожрёт черный крокодил!
— Вот как, — притворно удивилась она и, бросив в чумазую ладошку несколько блестящих монет, — явно больше, чем стоил весь тираж, — взяла газету и, приподняв юбки, забралась в экипаж.
Карета тут же тронулась — кучер собирался поспеть на ланч.
На душе у Аннабель все еще был неприятный осадок от той перемены с Данвером. Она даже несколько раз порывалась сказать кучеру, чтобы он повернул обратно, но все время одергивала себя: что за глупости! Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, Аннабель приникла к окну. Здесь, в Фи-сити, социальное расслоение чувствовалось особенно: на горизонте дымил черными трубами Эвил, «город зла», как прозвали в народе главный промышленный микрорайон. Поэтому на улицах Фи-сити встречались и разодетые в пух и прах семьи богатых лавочников, и более элегантные представители крупного бизнеса, и хмурые рабочие в потертых брезентовых куртках, бросающие на богатеев мрачные взгляды из-под клетчатых кепок, и яркие, словно экзотические птицы, рабыни страсти…
Вот и сейчас Аннабель заметила возле дверей дорогого мужского клуба пеструю стайку этих девиц … Но особое внимание обратила на одну из них: самую юную и симпатичную. Эта девушка, единственная из группы, была одета в белое платье. Она выглядела уставшей и изможденной, но отнюдь не вульгарной. Девушка пугливо озиралась и жалась к стене. И, видимо, не зря, потому как к ней, расталкивая ее сестер по цеху, пробирались двое блюстителей тишины. Что-то коротко сказав, они схватили нарушительницу под руки и потащили за собой. Рабыня страсти оглянулась и бросила на Аннабель полный отчаяния взгляд. И у той оборвалось сердце: эти печальные глаза взывали о помощи…
Аннабель отвернулась, чувствуя себя предательницей. На курсах по подготовке хранительниц им постоянно твердили: «Учитесь расставлять приоритеты. Вы не сможете спасти всех». Сейчас она ощутила горький привкус этой истины.
Зашуршала сминаемая газета. Это отвлекло. Чтение поможет переключиться.
Открыв встроенный в дверь кареты ящичек для письменных принадлежностей, Аннабель извлекла оттуда тонкий стеклянный планшет. Если завести в него текст, то шрифт в разы увеличивалось, а изображение становилось объемным. И казалось, что чернолицый шаман мбонготов грозил своим корявым посохом именно ей.
Сообщения о конце света появлялись в прессе с завидной регулярностью, поэтому Аннабель просто перелистнула сенсационную статью. Куда больше ее заинтересовала заметка о забастовке на Чакенском заводе военного судостроения. Рабочие требовали улучшить условия труда, так как вредные вещества, с которыми им приходилось работать, приводили к тяжелым заболеваниям и смерти. Власти, разумеется, возмутились подобной дерзостью и уже приказали не завозить в рабочие кварталы медикаменты, до тех пор, пока забастовщики не вернуться в цеха.
— Какое варварство! — прокомментировала Аннабель. — И мы еще называем себя цивилизованной нацией!
Она перевернула страницу. На целый разворот красовался очерк с броским названием «Подвижничество святой Имоджен». Дочь архонта5, знаменитая на всю Империю целительница, нарушив указ Ареопага6, оказала помощь бастующим, сообщалось в статье. Посмотрев в красивое бесстрастное лицо этой «подвижницы», Аннабель удивилась, как столь холодная и надменная особа может называться святой.
Экипаж дернулся. Аннабель кинуло вперед. Она больно стукнулась головой о противоположную стенку.
— Уэсли, вы с ума сошли? — крикнула она, высовываясь в окно, но тут же осеклась: рядом парили крылатые квадроциклы блюстителей тишины. Самый нарядный, поблескивающий начищенной медью, плавно приземлился около кареты, напугав лошадей. Но офицер, не чуть не смутившись этим, лихо соскочил на землю, щелкнул каблуками и откозырял:
— Капитан «Боевых соколов» Энтони Вальдес, к вашим услугам, миледи. Вам придется последовать за нами.
Его черные усы задорно задирались вверх, из-за чего выражение длинного, грубого лица казалось крайне доброжелательным.
Другой офицер открыл дверь, спустил подножку и протянул Аннабель руку.
— Но позвольте, что за нелепость? Почему я должна следовать за вами? Разве я что-то сделала?
Аннабель отпрянула вглубь кареты.
— Вы обвиняетесь в нарушении тишины. Степень тяжести — наивысшая: вами был организован и проведен взрыв лавке Оргюса Данвера, повлекший за собой гибель хозяина, — отчеканил Вальдес. — И позвольте ваш ридикюль — у нас есть основания считать, что вы перевозите лиарский «янтарь»…
Юная графиня ахнула и лишилась чувств.
***
Каждая эпоха строит свой Хрустальный дворец7. Но принцесса, которой он предназначен, всегда одна и та же, — цивилизация. И, перебираясь сюда, она выставляет на показ все лучшее, что у нее есть. Так думал Эшли Уэмбелн. Ему нравились эти мысли. Если бы он все еще работал в газете «Новое время», то не преминул бы ввернуть такую сентенцию в свой репортаж. Но вот уже три года как он переквалифицировался в билетного кассира выставочного павильона «Спящая красавица».
Сейчас, когда очередная подвесная платформа со зрителями отошла от его будки, он оперся на панель управления, где мигали разноцветные лампочки и задирали носы рубильники, и с гордостью оглядел вверенное ему хозяйство. Павильон сымитировали под грот. Тусклое освещение, капающая вода, сырость — все усиливало впечатление. По зале хаотично расставлено больше сотни «стеклянных гробов» — криокамер. Овальные, вытянутые, серебристо-прозрачные, они напоминают кладку фантасмагорического монстра. В них покоятся «куколки» — гомункулы, производимые в секретных лабораториях Гильдии. Все эти сони — исключительно женщины. И как на подбор — красотки, да и «спят» обнаженными. Есть на что посмотреть.
На выходе из павильона каждый желающий может оформить сделку на приобретение гомункула. Сейчас это вошло в моду. «Куколка» синхронизировалась с хозяином и выполняла любые его капризы. Поэтому главными покупателями «спящих красавиц» были престарелые джентльмены. Но все чаще гомункулов покупали и леди. Ведь «куколка» становилась самой преданной служанкой. К тому же, гомункулам прививали Дар. Правда, в их искусственных телах он вел себя нестабильно, но плюсов товару добавлял.
В общем, бизнес владельца павильона, мистера Вриггли, шел бойко, а Эшли, в придачу к жалованию, получал солидные бонусы и был вполне доволен судьбой. Он мечтал поднакопить денег, купить «куколку», вон ту, хрупкую брюнетку, и уехать куда-нибудь в тихое местечко. И может быть, закончить, наконец, исследования и выпустить книгу. О, сладостные мечты!..
— Молодой человек, я, между прочим, к вам обращаюсь! — леди с обвислыми щеками постучала зонтом по стеклу билетной кассы. Ее смешной чепец возмущенно подпрыгивал при каждом слове.
— Да-да, и между прочим уже целых пять минут! — поддержала говорившую другая — тощая, очкастая и похожая на выдру.
— Форменное неуважение! — заключила третья, маленькая и широкая, словно шарик на ножках.
Эшли растерялся. Но тут… Ему показалось, что разверзлись небеса и сама царица Луны ступила на землю. Так хороша была юная особа, вынырнувшая из-за спин этих фурий. Она заговорщицки улыбнулась и проговорила:
— Не обращайте внимания. Это мои тетушки. Они славные, просто домоседки и совершенно не умеют вести себя на людях. Нам — четыре билета на следующую платформу. Пожалуйста. — В ее голосе звенели колокольчики.
Эшли тут же разонравилась «куколка»-брюнетка, потому теперь его сердце принадлежало этой прелестнице, казалось, созданной не из первоначальной глины, а из лунного серебра. Кивая, как болванчик, с улыбкой до ушей, он на автомате взял деньги, оторвал билеты и, нажав рычаг, опустил цепь, перегораживающую вход на платформу. Девушка обернулась, лукаво подмигнула ему и послала воздушный поцелуй. Платформа отчалила, а с ней уплыло и счастье.
— Не зарься! — Сменщик, Питер Хопкинс, попытался привести его в чувство хорошим тычком. — Она же, наверное, дочь какого-нибудь герцога или маркиза. Её, должно быть, забавляет, что ты тут таешь, как пломбир в жару.
Но Эшли и половины из этой тирады не услышал. Всего его внимание было сосредоточенно на панели управления: главное, в целости доставить к выходу лунную принцессу. Но внезапно платформа, на которой ехала госпожа его сердца, качнулась и остановилась.
— Да Темные земли вас забери! Что здесь происходит?! — Эшли отчаянно дергал рычаги и колотил по кнопкам.
Платформа зашаталась, и оттуда донеслись крики. Кто-то даже кинулся вниз. Обслуга павильона замерла с задранными головами: под украшенный сталактитами потолок медленно поднималась демоница. Толстые белесые змеи вились на ее голове.
— Я хочу его! Аппетитного! Хочу! Хочу!
Одна из змей ринулась к билетной будке.
Питер оттолкнул Эшли:
— Что ты стоишь, пень пнем?! Карателей вызывай! — и сам же схватил трубку диктографа. — «Призрачные псы», я — «Спящая красавица»! Скорее! У нас вселение… А-а-а…
Плоская белая голова пробила стекло и с разгону отхватила руку Хопкинсу. Тот завыл, завертелся волчком, забрызгав все кровью и сбив с ног Уэмбелна. Незадачливый билетер полетел на пол, задев виском угол панели управления.
Кровь смешалась. Питер больше не мельтешил. Змеиные атаки прекратились… Крики слились в сплошной гул…
Эшли лежал на полу и смотрел в потолок, но видел не змееголовую демоницу, а как огромный боевой дирижабль закрывает солнце…
_____________________________________________
2 Система «Ярроу» в основном использовалась для создания судовых паровых котлов, пока люди не придумали ей новое применение.
3 Митралье́за (фр. mitrailleuse, от фр. mitraille — картечь) — скорострельное многоствольное артиллерийское орудие, которое вело залповый огонь патронами винтовочного калибра и имело полностью ручную перезарядку.
4 Мифическая планета, приближение которой грозит земле гибелью. Согласно сказаниям шумеров, боги прибыли, на Землю с планеты, которую они именовали Нибиру. При описании Нибиру применяются эпитеты — "светящаяся", "блестящая", "с сияющей короной".
5Архо́нт (др.-греч. ἄρχων, «начальник, правитель, глава», от ἄρχη — «начало; власть») — высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах). Здесь: то же, что и мэр города.
6 Ареопа́г (др.-греч. Ἄρειος πάγος, буквально — «холм Ареса») — орган власти в Древних Афинах. Обладал широкой политической, судебной, контролирующей и религиозной властью. Ареопаг являлся оплотом аристократии, позднее — олигархии. Главными функциями ареопага было наблюдение за соблюдением законов и суд по и суд по делам, связанным с убийствами.
7 Хрустальный дворец был построен в 1851 г. в лондонском Гайд-парке и предназначался для размещения Первой всемирной выставки промышленной продукции. В 1852 г. он был разобран и перенесен на восточные склоны Сайденхемского холма, где простоял с 1854 по 1936 г., когда был уничтожен пожаром. Для четырех поколений англичан он был местом развлечения, центром демонстраций достижений техники и искусства; в нем устраивались концерты и давались обеды.
@темы: оридж, головобительное
-
-
15.05.2012 в 19:25бояться обязательно?)) пока что мне интересно, вот в чем вопрос))
-
-
15.05.2012 в 21:56любимый мой стимпанк
бояться обязательно?))
смотря чего бояться, гы)))
) пока что мне интересно, вот в чем вопрос))
это хорошо
-
-
15.05.2012 в 21:59-
-
15.05.2012 в 23:35