Этюд напишет жизнь
лишь в пасмурных тонах,
чтоб больше — не смеялось и не пелось.
И прошагает ввысь
то облако в штанах,
что в зеркала души вчера гляделось.
И треснет тонкий лед
от выстрела упор,
и ярко полыхнут холодые осколки.
И снова — горек мед,
и щелкает затвор:
и снова чья-то песнь на полуслове смолкнет...
Не верилось вчера,
не верится сейчас,
да и вообще — поистрепалась вера...
И снова до утра
не умолкает чат,
и снова правят бал Надежда и Химера...
И завтра будет дождь,
хоть обещали — снег:
ведь сложно доверять у нас прогнозам...
И вновь услышит ложь
правдивый человек,
и удивится — вновь — метаморфозам...
И кто-то там споет
о красоте любви
и словит медный грош своею дранной кепкой.
Другой — забудет все,
и клятвы на крови,
и в тот же день запьет — безрадостно и крепко...
А девушка, ну та,
что вечно ждет трамвай,
уедет в эту ночь на черном лимузине...
И мира суета
погасит киноварь,
и позолоту — на моей картине...