Край неба
Автор: мну))))
Бета: вакансия открыта
Пейринг: Елена/Деймон, Елена/Стефан
Жанр: драма/«поток сознания»/мистика
Рейтинг: R
Дисклеймер: все принадлежит кому-то: герои — создателям, буквы — алфавиту, мои только мысли
Саммари: Жизнь — игра, и люди в ней актеры. Но есть еще сценаристы, которые пишут эти самые правила игры
Предупреждение: наверное, ООС, хотя старалась без него и, конечно же, АУ
От автора: после эпизода 2.15.
Статус: в процессе
Размер: постараюсь уложиться в миди)))
О, ужас! Эти каменные сети
И Зевсу не распутать. Измождённый,
Бреду сквозь лабиринт. Я осуждённый.
На бесконечно-длинном парапете
Застыла пыль. Прямые галереи,
Измеренные долгими шагами,
Секретными свиваются кругами
Вокруг истекших лет. Хочу быстрее
Идти, но только падаю. И снова
Мне чудятся в сгущающемся мраке
То жуткие светящиеся зраки,
То рёв звериный. Или эхо рёва.
Бреду. За поворотом, в отдаленье,
Быть может, затаился наготове
Тот, кто так долго жаждал свежей крови,
Я столь же долго жажду избавленья.
Мы оба ищем встречи. Как и прежде,
Я верю этой меркнущей надежде.
Хорхе Луис Борхес
«В ЛАБИРИНТЕ»
Пролог
Глава 1. Язык знаков
Глава 2. Солнце ночи
Глава 2. Солнце ночи
Давай не будем замечать года, недели, дни...
Что время? Золотая пыль. Стряхни ее с ладони.
Сквозь суету обычных дел лишь руку протяни —
услышишь тихий шепот мой: надеюсь, верю, помню...
Я сберегу твоё тепло, а ты храни моё...
Напрасно ветер перемен старается и злится.
Он не отнимет общих снов, где мы с тобой вдвоём
сидим у неба на краю... у солнца на ресницах...
Елена Ломакина
«У неба на краю...»
Что время? Золотая пыль. Стряхни ее с ладони.
Сквозь суету обычных дел лишь руку протяни —
услышишь тихий шепот мой: надеюсь, верю, помню...
Я сберегу твоё тепло, а ты храни моё...
Напрасно ветер перемен старается и злится.
Он не отнимет общих снов, где мы с тобой вдвоём
сидим у неба на краю... у солнца на ресницах...
Елена Ломакина
«У неба на краю...»
«Отражение — всеобщее свойство материи, заключающееся в воспроизведении, фиксировании того, что принадлежит отражаемому предмету».
Это я, типа, подбираю материал для эссе по психологии. Пока получается не очень. Мысли все время убегают куда-то в сторону. Должно быть, переключалка с себя, любимой, на что-то другое у меня плохо работает. А потому что каждую фразу из книжки меряю на себя. Мне даже слегка стыдно за такой эгоцентризм. Родные, вон, проявили такт и понимание — Джереми уехал куда-то с Бонни, Дженна убежала к Аларику… В общем, совмещают полезное с приятным. А я тут одна, с отражениями…
«Для живых организмов характерно к тому же опережающее отражение. Опережающее отражение — это способность предвосхищать внешнее воздействие и своевременно и адекватно реагировать на него».
Занятно. И как же мы предвосхищаем? Видим вещие сны? Читаем подсказки на веках? Мы ведь всю нашу жизнь только и пытаемся предугадать грядущий поворот сюжета. А когда он оказывается не таким, как ожидалось, говорим, что обстоятельства сильнее нас. А значит, мы можем прочесть предначертанное, но не можем его изменить…
Интересно, что теорию отражений придумал Ленин. А ведь говорят, что он был дураком. Видимо, дурак — не всегда синоним глупости. Может быть, дурость — это умение видеть мир с изнанки? Отраженным. Вон и Леонардо да Винчи придумывал зеркально отраженные шифры…
В одном эзотерическом журнале я читала, что зеркала не просто отражают, они — запоминают отраженное. Записывают для мироздания. Тому эти записи нужны, чтобы однажды вернуть отражение сюда, по эту сторону зеркала. Если короче — отражаясь, предметы должны рано или поздно «повториться». А если считать отражение основой существования материи, то значит, история, хотим мы того или нет, делает круги…
В подтверждение этих мыслей мое ухо щекочет бархатное: «Привет!», и перед лицом тут же возникает шар сахарной ваты. Учебник летит на пол. Желание учиться — к чертям. Все мое внимание теперь сосредоточено на лакомстве, вернее, на том, как его получить — ведь заветная сладость исчезает из-под носа быстрее, чем я успеваю к ней потянуться. Решаю обидеться, надуваю губки и складываю руки на груди. Мой мучитель наконец сдается. Поддается. На миг мои ладони накрывают его, сжимающие черешок, на котором «цветет» сахарное удовольствие, и он замирает, потом — убирает руки, и я праздную сладкий триумф. Улетаю за обе щеки, измазываясь до ушей.
Он садится рядом на диван, закидывает руку на спинку, почти обнимая меня. В глазах его пляшут озорные чертики. И волна веселья накрывает меня. Хочется хохотать как безумной, и все равно, что он подумает. Но он понимает все правильно — подмигивает и улыбается:
— А я тебе давно говорил: переходи на сторону зла. Тут и парни круче, и вкусняшки раздают!
Счастливо жмурюсь, липкими пальцами отправляя в рот очередную долю лакомства.
Бабочек в животе нет. Но зато чуть повыше и слева, там, где живет душа, есть котенок. Рыжий и пушистый, он нежится под солнечным взглядом моего собеседника и беззаботно мурлычет. И эта удивительная мелодия наполняет каждую клеточку моего тела несказанным, сияющим удовольствием. Это определенно не любовь. Это — единение душ. Я поняла это еще в ту жуткую ночь, когда умерла Роуз. Я буквально услышала его крик о помощи и примчалась. Не от жалости. А потому что хотелось разделить с ним боль. И он поверил, доверился, позволил обнять… И стал родным.
Ах, Деймон, мое солнце ночи…
— Ты — чудо! — говорю ему на полном серьезе.
А он ухмыляется, гад!
— Только поняла? И это ты еще не все обо мне знаешь. Например… — он наклоняется так близко, что я чувствую его горячее дыхание, и нежно ведет пальцем от ладони к локтю. Его прикосновение посылает по моей руке мириады электрических искр…
Котенок в моей душе выпускает коготки и выгибает спинку: я вскакиваю, хватаю диванную подушку и запускаю в наглеца. Он ловко уклоняется и перехватывает мое оружие. И вот уже мишень — я.
Пытаюсь возмутиться и воззвать к состраданию:
— Мне надо заниматься. Меня из школы выгонят!
— Да брось ты! Имя Гилбертов еще кое-что значит в этом городе. Так — попугали для приличия и будет. К тому же посмотри, что учеба сделала со Стефаном! У братца уже паранойя.
Я не смеюсь! Мне не смешно! Это просто гримаса!
— С чего ты взял?
Он сводит брови к переносице, делая сосредоточенное лицо «а-ля Стефан» и начинает назидательным тоном:
— Кэтрин опять что-то задумала. Елене было видение. Я должен следить за этой стервой, — выражение гуттаперчевой физиономии меняется, словно он выглядывает из-за ширмы: — Под стервой подразумевалась Кэт, если что.
Я хохочу безудержно, и никакие мантры серьезности не помогают. Отсмеявшись, возвращаюсь к насущному (ни к вате, та давно съедена) — к его персоне:
— А ты почему здесь?
— Говорю, у малыша Стеффи — паранойя. — И снова сосредоточенная рожица и голос зануды: — Ты должен побыть с Еленой. Ей может угрожать опасность. Честно, логика ускользает от моего понимания, но в целом расклад меня устраивает.
А мне вот становится не до веселья — возвращаются утренние предчувствия.
— А вдруг это не паранойя?
И ясные глаза серьезнеют.
— Думаешь?
А в голосе столько заботы, что мне становится неловко.
— Не знаю… Весь день в голову бред какой-то лезет. Забудь.
— Вот, дельная мысль. Надо зыбить, забыть и отвлечься. Кстати, есть предложение… — и он кладет на столик два ярких флаера.
— Что это? — на рекламке — Луна, Солнце, звезды и слоган: «Проблемы со светилами — ищите шамана».
— Контромарки в Магический театр. Только один день в Мистик Фоллз! Головокружительные и незабываемые впечатления! Полезно, иногда, спать с журналистками — все новости узнаешь из первых уст. Тепленькими.
— Это тебе Энди подсуетила?
— Ага, дождешься от нее, как же! — чуть обиженно. — Все самому приходится. А вообще, если честно, я совсем другое искал… Просто, забил в Goole «Наваждение» (твой братишка научил меня с компьютером разговаривать), — чуть грустно, — и меня вывело на сайт этого шамана. Там — афиша: что они здесь, у нас. Вот я и решил сходить — заодно и вопросы позадавать. Энди со мной увязалась. Спрашивала всякую глупость. Но зато этот старик шаман подарил ей два билета. Сказал, у них там какая-то акция… Приходить нужно парами… Но моя журналисточка сегодня по уши занята… Так что…
— И теперь будешь соблазнять меня?
А сама пытаюсь отогнать мысль о том, почему он гуглил наваждение. От нее почему-то становится совестно.
— Разумеется, — он расплывается в самодовольной ухмылке. — Я же плохиш, забыла? Мне совращать по статусу положено…
— Деймон, это же свидание?
— Угу. Соглашайся. Ну когда тебе еще выпадет — пойти на свидание с самим Деймоном Сальваторе?!
А за всей этой бравадой — боязнь отказа. Она сквозит в глазах, но он ловко прячет ее за ресницами.
— Хорошо, только переоденусь. Подождешь?
— О, мисс, вы забыли — у меня впереди вечность. Только… Я зайду к тебе через полтора часа. Нужно еще кое-что сделать…
И где твоя таинственность, Деймон? Хотя тебе идет и эта светлая улыбка.
— Я буду готова.
Он подходит ко мне, секунду колеблется, потом — невесомо целует в лоб и исчезает.
Я глупо улыбаюсь.
Котенок в душе доволен.
***
Кто бы мне сказал, что я буду наряжаться для Деймона, я бы покрутила пальцем у виска. А сейчас сама кручусь перед зеркалом и судорожно придумываю, чтобы надеть. Рядом с ним хочется быть женственной и нежной.
Так — приталенная атласная блузка, пышная юбочка, легкие туфельки на невысоком каблуке. Волосы — распустить, косметики — минимум… Смотрю на себя в зеркало — отражением одобряет мой вид …
Котенок мурлычит. Интуиция молчит. И ощущение такое, что я все делаю правильно. Тем более, учеба все равно не клеится. Да и вечер уже. Завтра наверстаю.
Он ждет внизу. Я замираю на минуту, чтобы полюбоваться, как сияют его глаза. Он сжимает в руках букетик фиалок.
— Откуда? В это время года?..
— Тссс… — он вытаскивает из пучка один цветок и вплетает мне в волосы. Фиалка идеально подходит к моему лилово-сиреневому наряду.
В машине, чтобы отвлечься от мыслей о его тонких пальцах на руле, спрашиваю:
— А что такое магический театр?
— В мое время это была такая палатка, где всякие маги-чародеи показывали фокусы. Ничего особенно, но бывало весело. Думаю, сейчас спецэффекты будут понавороченее.
Больше мы не говорим. До самого театра. Этот иллюзион размещается в самом старом здании Мистик Фоллза. Даже в нашем, богатом на легенды городке, это место прямо-таки обрамляют всевозможные истории с мистическим подтекстом.
Дом смотрит на нас черными глазницами потрескавшихся окон и вовсе не выглядит гостеприимным. Сердце сжимает лапа тревоги. Ну да — очень умно, тащиться на ночь глядя в логово ведьмаков под руку с вампиром!
Деймон тоже чем-то озабочен.
— Что здесь было в ваши времена? — выдаю на-гора занимающее меня.
— В наши времена … В детстве нам сюда настрого запрещали ходить — дом имел дурную славу. А потом как-то не хотелось… А еще потом стало не до того… — и скорее самому себе: — Кажется, пора завязывать моей журналисткой диетой — я становлюсь блондинкой…
— Ты о чем?
— Ни о чем… Но будь рядом. Пошли
По-хозяйски берет за руку и ведет к массивной двери. Звонка нет, его заменяет молоточек в виде горгульи.
Стучим.
Дверь распахивается сама.
Я крепче сжимаю его ладонь.
Стены зала обиты бордовым шелком. Увешен старинными портретами. Углы, живописно драпируясь, затягивает паутина. На лестнице, освещенной газовыми фонарями, нас ждет хозяин этого магического великолепия. В нем нет ничего колдовского. Напротив, он разочаровывающе обычен.
Камень падает с души — слишком пафосно, слишком банально.
Шаман подходит к нам, радушно раскрыв объятья:
— О, какая чудесная пара! Мы ждали вас! Прошу, — и замирает в полупоклоне.
Мы входим внутрь. Продвигаемся вглубь лишь на пол-ярда. И тут просыпается мое опережающее отражение. Оно пишет мне через весь мозг огненными литерами: «Беги».
— Деймон, мне здесь совсем не нравится. Пойдем.
Поворачиваю к выходу, увлекая Деймона за собой. Но двери с грохотом захлопываются прямо перед носом. Свет гаснет. А в спину бьет зловещий хохот.